ЛЮБОВЬ
ЛЮБОВЬ
Меню

Аденома простаты. Лечение аденомы.

БАДы Vision при лечении сахарного диабета.

О витаминах натуральных и искусственных.

VISION и здоровье...

БАД Эктиви.Perpetuum Mobile.





«Хрусталёв, машину!» — исторический фильм Алексея Германа о последних днях сталинского времени, снятый им в 1990-х гг. по сценарию, написанному вместе с женой Светланой Кармалитой.


Фильм, ставший для Германа во многом итоговым, примечателен также своим усложнённым модернистским киноязыком, который может оказаться непроницаемым даже для подготовленного зрителя: «глазу не охватить такое множество планов, привычно сосредоточившись лишь на переднем; ухо не улавливает многоголосый хор» (Пётр Вайль).

Аномально морозный февраль 1953 года. Действие начинается в день, когда Сталина разбил паралич. Фабула закольцована: в первой сцене показан арест истопника Феди Арамышева, который выйдет на свободу в конце фильма.
В первой части на фоне «дела врачей» сочными, босховско-брейгелевскими красками нарисована эксцентричная картина жизни в доме генерала медицинской службы Юрия Клёнского. Хотя генерал глушит коньяк чайными стаканами, он не может не чуять опасность, особенно после того, как встречает в госпитале собственного двойника. Так как двойники использовались госбезопасностью в показательных процессах, Клёнский понимает, что именно он назначен следующей мишенью по «делу врачей».
Когда в его доме появляется иностранец с известием о якобы живущем за рубежом родственнике, генерал, подозревая в нём провокатора, поспешно спускает его с лестницы. Однако местный стукач успевает доложить «куда надо» о контактах высокопоставленного доктора с иностранцами, и прямо в госпитале на него устраивают облаву. Предугадав это развитие событий, Клёнский уходит из дома и после ночи, проведённой у любовницы, пытается бежать из Москвы «в народ».
Вторая часть посвящена лагерному опыту генерала. Его семью выселяют в переполненную коммуналку, а самого Клёнского после задержания бросают на расправу банде зэков, которая подвергает его сексуальному насилию. Чудесным образом его освобождают и срочно доставляют к одру жалкого, безнадёжного больного, в котором не сразу можно признать «вождя народов». После того, как последний испускает дух, Берия милостиво освобождает Клёнского и произносит первую фразу послесталинской России: «Хрусталёв, машину!»
Вместо возвращения к семье генерал осуществляет свою мечту уйти в народ и затеряться на бескрайних просторах страны. В конце фильма он показан счастливым, (хотя и полублатным), комендантом поезда, который на бритой голове удерживает стакан портвейна.

Алексей Герман говорит, что в фильме «Хрусталёв, машину!» стремился проследить истоки проблем России как «изнасилованной, опущенной страны», которая «всегда всем всё прощает». По его словам, это не столько фильм об атмосфере 1953 года, сколько «наше представление о России, о том, что это такое, почему мы такие несчастные… Мы за миллионы убитых [в годы сталинского террора] просто сказали: «Ну ладно, ну нехорошо, забудем».




Повешенный



Вся мировая тоска
Засосала под ложечкой так
Что удавка
Затянулась узлом

Роже Жильбер-Леконт
Повешенный




Перспектива



Все та же карета
Меня увезла

Вот полночь пробило
Под ясной луной

Я видел лицо ее
Руки и взгляд

К рассвету
О завтрашнем дне говорят

Нас тьмою накроет
Ночной небосвод.

Вот ты появилась
Глаза отвела

Углом повернул
Переулок ночной

Последние звезды
Над садом горят

А знают ли мертвы
Что их там ждет

Пьер Реверди (Перевод И. Шафаренко)
Перспектива
Heinrich Neuhaus - Rec. 1956Prokofiev. Vision fugitives, Op.22 - No.18 Con una dolce lentezza
1:04




Ганимед



Что никнешь, бедный, в зябкой дремоте, сир,
На стылом бреге смутно немотствуешь?
Иль позабыл о непостижной
Милости и о тоске бессмертных?

Ужель не видел вестников отчих ты —
В воздушной глуби неуловимых игр?
Ужели не был ты окликнут
Веским глаголом из уст разумных?

Но крепнет мощно голос в груди.
Из недр Родник вскипает, словно бы в некий час,
Как отрок, спал в горах. И вот уж
Труд очищенья вершит он буйно.

Неловкий: он смеется над узами,
Срывая, мечет прочь их, осиливши,
Высоким гневом пьян, играя,
И, пробудившись на чутком бреге,

На голос чуждый всюду встают стада,
Леса шумят, и недра подземные
Внимают духу бури, внятно
Дух шевельнулся, и в бездне трепет.

Весна приходит. Всё, что живет, опять
В цвету. Но он далёко: уже не здесь.
Не в меру добры боги: ныне
Глух его путь, и беседа — с небом.

Фридрих Гёльдерлин
Ганимед
Сергей Васильевич РахманиновSonata in G minor for Cello and Piano, Op.19 - III. Andante [Mørk, Thibaudet]
6:13