Боль не утихнет,

Не смолкнет.
Ни рощ густолистых
Яркая зелень,
Ни моря
Ласковый глянец
Не успокоят тревоги.

Кто играет
Музыку эту,
Жгучими звуками
Боль причиняя?
Сердце мое,
Почему эти звуки
В душе пробуждают
Горечь?

Вильхельм Экелунд

Духу

Только потому что ты мертв, я могу говорить с тобой —
как с человеком, иначе мне мешали бы твои законы.
Никто не защищает тебя — тот мертвый созданный мир,
чьим дитем и хозяином ты был, от тебя отрекся.
Изумленный прах старика, призрак, бормочущий слова,
заблудившись, ты начинаешь увязать в эпохах:
но я твой брат, нас связывают ненависть и любовь,
мое еще живое тело и твой труп спаяны всерьез,
и это воодушевляет, это вселяет дух в нас обоих.
Однако, для того, чтобы составить тебе приговор —
несчастный грешник, которого уже изгрызла смерть,
просящий, нагой, беспомощный и беспёрый —
моё сердце ещё будут сдавливать мириады слов!
Ты оставил пустое место, и в этом месте другой —
неприкосновенный, потому что живой — начинает властвовать.
Но — "смерть не властна"! И только в абсурдной стране,
где над нами ещё стоят живые Византия и Тренто,
она властна: но я не умер, и я буду говорить.

Пьер Паоло Пазолини

Вам, к небу грузному подъятые, громады

Отчаяний, утешных этих зим
И белый холод и — пощады!.. О, пощады!.. —
Туман на руки лиственниц как дым.

Вечерний снег, великое молчанье.

Надменность камня, голоса гранита
И битва сумерек, — здесь старый гром смежил
Эпохи давние, — и солнца свет сердито
Язвит и дразнит вас, напомнив мятежи.

Вечерний снег, великое молчанье.

О, хватит с вас минувших дней и муки,
Чтобы замкнуться в символ роковой,
Трагические скалы, — немы, глухи,
В недвижности застыньте вековой!

Вечерний снег, великое молчанье!

Усните вы, бессонные на звездах,
Вот саван инея для вас — он бел и тих, —
Мерцающих ночей сквозящий воздух
И вот зима… вам, скалы мук людских!

Вечерний снег, великое молчанье.

Эмиль Верхарн

Контуры Реального виднеются на горизонте вселенной киберпространства: момент имплозии, внутреннего взрыва, когда человечество достигнет предела, который невозможно пересечь; момент, когда координаты социального жизненного мира исчезнут. В этот момент расстояния перестанут существовать, <...> и благодаря постепенному исчезновению «реального» физического контакта с другими ближний перестанет быть ближним, так как он или она будет все больше заменяться экранным образом; общая доступность вызовет непереносимую клаустрофобию; избыток выбора станет восприниматься как невозможность выбрать; всеобщее прямое объединенное сообщество будет исключать еще более яростно тех, кого не допускают к участию в нем. ... Это и есть та реальность, которая нас ждет, и все старания символизировать эту реальность, от утопических (New Age или торжество «деконструктивизма» и освобождающего потенциала киберпространства) до самых мрачных антиутопий (перспектива тотального контроля со стороны богоподобной компьютеризированной сети...) — это всего лишь огромное количество попыток уклониться от истинного «конца истории», парадокса бесконечности, намного более удушающей, чем любое реальное ограничение.

Славой Жижек