Шла она, поникая лилией отрешенной, птицей, что знает о верном своем рожденье, — слепо глядясь в луну, где себе же снилась, в тишь ледяную, чьи кверху вели ступени. В тишь глазка потайного. Это было до арфы, до ливня, до первого слова.
Брела в забытьи. И белой питомицей ветра дрожала, как звезды и кроны. О, стан ее, стебель зеленый!
...Как звезды мои, что, не зная о ней той порою, утопили ее в двух морях, две лагуны в очах ее роя.
И помню я...
Нет ни следа: за спиною — лишь прах.
Рафаэль Альберти
Ибо абсурдно
Береги себя, когда откроется тебе страшный порожний свет космоса, бездонный звездный омут. Но не беги от него — может, чему-то научишься.
Береги себя, когда откроется тебе вся мерзость людей — и мужчин, и женщин. Но не беги от нее — может, чему-то научишься.
Вера, как нам тут признались, абсурдна. Она — дело выбора. Выбери христианство — загон для овец , или коммунизм — схватку крыс. Прикрой верой темя от людоедских звезд.
Робинсон Джефферс
В роднике твоих глаз
ставят сети ловцы обманных морей. В роднике твоих глаз море держит свои обещания.
Сюда я забросил сердце, побывавшее средь людей, одежду свою и блеск некой клятвы:
Чернее в черном, я стал обнаженней. Прежде изменник, я верен теперь. Я это ты, если я это я.
В роднике твоих глаз я гребу и грежу о краже.
Сеть ловит другую сеть: мы расстаемся в объятиях.
В роднике твоих глаз повешенный душит веревку.
Пауль Целан
Antonio Vivaldi – Nulla In Mundo Pax Sincera (Arranged Edwards, Hirschfelder) (Soprano - Jane Edward)
4:39
Интимная сцена
Подойди, подойди ко мне! Дождь, слезливая декорация. Теснее, еще тесней!
Разве эти цепкие руки поднять занавес не посмеют? Погляди: вот они, мои ловкие руки. Теснее, еще теснее!
Дождь. Нынче ночью новый корабль черным крепом нагрузим; он - похожий на темный дрожащий сосок — довезет нас до сфинкса иллюзий.
Подойди! Ты — уже на борту; и пора от причала отходить кораблю. Но занавес — неподвижен... Хочешь, вместо аплодисментов — место свое тебе уступлю? И кровью нить бесконечности напою.
Добрым быть не пристало мне... Теснее, еще тесней!
Сесар Вальехо
Моя молитва
Господи Меня помилуй И прости. Я летал на аероплане. Теперь в канаве Хочу крапивой Расти. Аминь.
В искусстве главное — создать прекрасный образ; создать богатство образов и строй, чтоб разум жил в достойном окруженье.
И если, как принято считать, душа переживает тело в самом деле, сознанье же не прерывается мелодией скрипичной, обрушиваясь в тишину, — тогда тем более должны мы образы прекрасные растить, которые возьмём с собою в необжитые пространства, — у нас есть всё для этого: и звуков, и узоров изобилье, чтобы развлечь нас в этом долгом сновиденье; украсить путь в Валгаллу; богатыми дарами одаряя по дороге.
Эзра Паунд
Утешение
Любовь моя бродит по улицам города. Разве имеет значенье, куда она путь свой направила? Порвана времени нить. Не моя это больше любовь, может каждый с ней говорить. Обо всём позабыла она и не помнит, кто душу ей отдал.
Своего двойника она ищет теперь в обещании взглядов. Пересекает пространство, которое верность моя охраняет. Рисует надежду, стирает её беззаботно. Победоносная, не принимает участья в победах.
Я живу в глубине её, словно счастливый обломок кораблекрушенья. Неведомо ей, что мое одиночество стало богатством её. На меридиане великом, где взлёт её обозначен, моя свобода её разрушает.
Любовь моя бродит по улицам города. Разве имеет значенье, куда она путь свой направила? Порвана времени нить. Не моя это больше любовь, может каждый с ней говорить. Обо всем позабыла она, и не помнит, кто душу ей отдал, кто светит ей издали, чтобы она не упала.
Рене Шар
Rick Owens cashmere wrap being washed at the Palais Bourbon
Я засыпал усердно
в преддверии зари... Вдруг постучало сердце, негромко. Изнутри. И с самого начала притронулось к плечу: «Я тридцать лет молчало. Поговорить хочу... Пересыхает лето. Дожди приходят редко... Твоя грудная клетка тонка, а все же — клетка! Она кромешней ночи, меня теснит она! Я вечно в одиночке. А в чем моя вина? Ворочаюсь — живое, — подсчитываю дни. Пусти меня на волю! Клетку распахни! Себе я крылья выращу и все сумею . вынести...» Стучится сердце: «Выпусти!!.» А как его я выпущу?
Роберт Рождественский
Marco Enrico Bossi – Konzert für Orgel und Orchester a-moll Op.100 - II. Adagio, ma non troppo
