Завещание

Проститутке самой веселой
из квартала самого мрачного
завещаю серьги мои
из хрусталя прозрачного.

Девственнице, которая строит
воздушные замки, где принц
ее заключает в объятья,
завещаю мое кружевное,
мое подвенечное платье.

Старые четки мои
завещаю хорошему другу,
отрицавшему существование бога.

Книги (их, словно четки,
перебирала чья-то тревога)
завещаю скромнейшим из скромных,
не прочитавшим за всю свою жизнь
ни единого слога.

А мои стихи сумасшедшие,
что сотканы все из боли
отчаянной,
неодолимой
и пронизаны жаркой надеждой моей, —
завещаю тебе, любимый!
Чтобы в тихий задумчивый час,
когда в опустевший твой дом
душа моя вдруг прилетит
и коснется ее поцелуй твоих глаз,
ты бы вышел на улицу
и подарил стихи мои детям,
в этот тихий задумчивый час.

Алда Лара

Фантастическая литания

Клетки забитые до отказа толстыми рыжими обезьянами
дама забралась с ногами на крышу дома
10 000 торговых служащих маленьких мерзких торгашей
тающих на горизонте в голубом мареве
стены Иерихона огромные духовые инструменты и дирижерский пульт
за которым горбун с горбуном во фраке и с короной на голове
крики превращающиеся в людей и огромные колокола падающие в море
могучие желтые водяные смерчи похожие на Бетховена и
я вижу людей людей людей размахивающих миллиардами рук
празднично очень торжественно черное бесконечное
звук басовой трубы летящий над белой равниной
над преломляющейся плоскостью которая с треском лопается
ломается дерево и разбивает что-то с оглушительным грохотом
животы прекрасные подтянутые очень красивые коричневые животы
лопаются ха-ха-ха ослиная голова
из папье-маше с перламутровыми глазами
самые желтые на свете ослы ха-ха -
а когда наконец очнулись то из носа у кого-то вдруг вывалился ребенок
и грот из голубого льда стал похож на Бюлье или Мадрид
в лучах палящего солнца
бим-бом бим-бом о какая же я заноза
о какой же я слюнтяй бим-бом
не плачь Екатерина не плачь о бедный Иосиф
опять построили церковь на сивухе
ах как одиноко плывут по лестнице ступеньки
СПАСИ И СОХРАНИ
СПАСИ И СОХРАНИ
на глазах у них наворачивается пестрый снег
и восковые куклы карабкаются по ксилофону
СПАСИ И СОХРАНИ
СПАСИ И СОХРАНИ
САНТА КЛАРА

Рихард Гюльзенбек, 1916

Я боюсь прикоснуться к тебе

Боюсь
Причинить тебе боль
Хочу оставить тебе твоё одиночество
И в нежность
Превратить то что я здесь

Мы иные
В каждом из нас
Свои тёмные тайны
Сухой бурьян —
Дикий
Колючий

Пустые надежды —
Снова
В который раз
Слепой король
Встретился со спящей царевной

Я хочу тебе дать
То что могу
Нежно
Нежнее
Ещё нежнее...

Йонаш Кофта

Грязное время

Ненавижу иные дни
как оскорбленья на которые не отвечаю
опасаясь прикосновений
оставляющих на ладони
гнойную жижу миазмов

Эти дни не должны выходить
из чрева застывшего времени
подстерегающего нас за стеной
Эти дни настают чтобы нас оскорблять
швырять в нас каменья страха стекляшки лжи
и медяки смиренья
Дни точно окна над лужей
отражающей век
Дни из газет Поезда
увозящие недосмотренный сон на работу

Сон вековой
кой-как одетый и еле прокормленный
Молота звон в голове
и плюгавая злобная смерть
которая прячется в заводских сиренах
и свистит

Эти дни проводил я на свалках снов
где грязь подает
свою руку величью
Там нужду я увидел и понял
лишь вместе с людьми и лишь ради них
стоит мечтать

Алешандре О’Нейл (Перевод М. Самаева)