Звезда

Вверху одна
Горит звезда,
Мой ум она
Манит всегда,
Мои мечты
Она влечет
И с высоты
Меня зовет.
Таков же был
Тот нежный взор,
Что я любил
Судьбе в укор;
Мук никогда
Он зреть не мог,
Как та звезда,
Он был далек;
Усталых вежд
Я не смыкал,
Я без надежд
К нему взирал.

Михаил Лермонтов

Дня нет уж…

Дня нет уж… За крыльями Ночи
Прозрачная стелется мгла,
Как легкие перья кружатся
Воздушной стезею орла.

Сквозь сети дождя и тумана
По окнам дрожат огоньки,
И сердце не может бороться
С волной набежавшей тоски,

С волною тоски и желанья,
Пусть даже она — не печаль,
Но дальше, чем дождь от тумана,
Тоска от печали едва ль.

Стихов бы теперь понаивней,
Помягче, поглубже огня,
Чтоб эту тоску убаюкать
И думы ушедшего дня,

Не тех грандиозных поэтов,
Носителей громких имен,
Чьи стоны звучат еще эхом
В немых коридорах Времен.

Подобные трубным призывам,
Как парус седой кораблю,
Они наполняют нас бурей —
А я о покое молю.

Мне надо, чтоб дума поэта
В стихи безудержно лилась,
Как ливни весенние хлынув
Иль жаркие слезы из глаз,

Поэт же и днем за работой,
И ночью в тревожной тиши
Все сердцем бы музыку слышал
Из чутких потемок души…

Биенье тревожное жизни
Смиряется песнью такой,
И сердцу она, как молитва,
Несет благодатный покой.

Но только стихи, дорогая,
Тебе выбирать и читать:
Лишь музыка голоса может
Гармонию строф передать.

Ночь будет певучей и нежной,
А думы, темнившие день,
Бесшумно шатры свои сложат
И в поле растают, как тень.

Генри Уодсворт Лонгфелло

Это есть Это.

То есть То.
Все либо то, либо не то.
Что не то и не это, то не это и не то.
Что то и это, то и себе Само.
Что себе Само, то может быть то,
да не это, либо это, да не то.

Даниил Хармс

А можно ли считать воспоминанием то, что нельзя восстановить в памяти? Допустим, мы не можем вызвать в памяти события за последние тридцать лет, но ведь они все равно омывают нас со всех сторон; зачем же тогда останавливаться па тридцати годах, почему не продлить минувшую жизнь до того времени, когда нас еще не было на свете? Раз от меня скрыто множество воспоминаний о том, что было до меня, раз я их не вижу, раз я не могу к ним воззвать, то кто мне докажет, что в этой "тьме тем", остающейся для меня загадкой, нет таких воспоминаний, которые находятся далеко за пределами моей жизни в образе человека?

Марсель Пруст

За чертой белизны

I

В конце будет утро снежное
на вокзале провинциальном,
труп собачки маленькой, бежевой.
Возможности минимальны.

За чертой белизны — смерть,
тела исчезают, как облака, а не твердь.
Утром, ледяным и пленительным,
завершаю пробег, бывший чувствительным.

Завершаю жизнь, спать ложусь.
Земля похожа на рот, чьи губы — и пусть —
чернеющей глиной или песком
готовы принять мою жизнь целиком.

II

Утро вернулось, с земли поднимается пар.
Умер я не то что б за нечто стоящее.
Солнце разорвало дымки утренней пеньюар.
Небо в оттенках розовых перышек.

Звериное свойство прорастать на земле
изменит животных,
всё с новым усердием заживет в них,
зло и добро в том числе,
и в молчаньи животных,
грубым казавшемся мне.

Звери друг друга ловят, сердито
рвут на части, трогают и кусают.
Иногда соберутся в стаю.
У зверей есть руки, рот, открытый
на обнаженное раной тело.
У них есть когти, их зубы белы,
кровь в их венах течет помпезно,
циркулирует, закипает резво.

Скалы, напротив, рушатся, чтоб исчезнуть.

Мишель Уэльбек