Звезды
Над снегом нашим в небесах Несметны сонмы звезд, Когда метель наносит нам Сугробы в полный рост.
И кажется, что нас ведут В снегах земным путем К покою белому, куда Вслепую мы бредем.
Однако звезды не струят Нам ни любовь, ни зло, Как мраморной Минервы взор Незрячий — сплошь бело.
Роберт Фрост (Перевод С. Степанова)
Ты далеко, и ночи стали нищи И ничего с собою не приносят: С трудом найдя во тьме мое жилище, Они под дверью подаянья просят. Брожу ли я по тропам и полянам — Немедля день возникнет на дороге И требует, чтоб золотом чеканным Я оплатил его товар убогий.
Но если странник постучится в дом И скажет мне, что знает голос твой — Пусть он войдет; мы вечер проведем За трапезою памяти живой, —
Нам груз ее и сладок и тяжел — Двум королям, утратившим престол.
Питер Корнелис Баутенс (Перевод Е. Витковского)
Акира Куросава, Отважный самурай, 1962
Тосиро Мифунэ играет видавшего виды бродячего самурая (ронина), который приходит на помощь группе молодых, напористых, но в то же время недалёких и неуверенных в себе воинов, спасая им жизни, рискуя собственной. Он помогает подавить злобу и противоречия в их собственном клане и тем самым меняет их устоявшиеся представления об истинном самурае.
ТЕСТ НА УСПЕХ В ЖИЗНИРезультат Вас удивит! Как утверждают создатели теста — тест точен на 90-95%. Выберите одну из дверей (думайте не больше 5 секунд) и посмотри как сложится твоя жизнь! Результат под картинкой. Подпишись на НОЧЬ.
К весне, или о древних сказаниях
Когда ниспосланные небом беды Рассеет солнце и тлетворный воздух Оздоровит эфир, а тени туч, Развеяны, куда-то улетают — То слабые сердца готовы верить И в ангелов ветров, и в луч полдневный, Что новой страстью и надеждой новой, Проникнув в лес средь инея седого, Волнует пробудившихся зверей. Не возвращается ль уму людскому Прекрасная пора, какую горе И зимний факел разорили До времени? И Фебовы лучи, Угасшие когда-то, не вечны ли Несчастному? Весны благоуханья Не вдохновят ли ледяное сердце, Что горем в старости заражено?
Да, ты живешь, живешь, святая Природа! Ты жива ль и наше ухо Впивает ли твой голос материнский? Уж ручейки — жилище светлых нимф, Зеркальное и тихое жилище,
Прохладу вод прорезали. И танцы Ночи бессмертной потрясают вновь Вершины гор, скалы (вчера еще Обители ветров). И пастушок В полуденную тень на тихий берег Реки приводит жаждою томимых Ягнят, и остроумные стихи, Что сельскими поются божествами, Там слушает. Трепещущее море Он видит и дивится, почему Богиня с луком и колчаном Не входит в волны теплые, от пыли Омыть и белоснежные бока, И руки, утомленные охотой.
Вдруг ожили цветы, и травы, И лес в одно мгновение. Познали Ветра и тучи и титанов светоч Род человеческий, когда нагую Тебя над склонами и над холмами, Киприйское светило, путник смертной В свои мечтах вообразил за то, Что ты его в пути сопровождало Пустынной ночью. Если б нечестивый, Несчастный горожанин, избегая Стыда и роковых невзгод, Попал в объятия ветвей колючих В далеких и неведомых лесах, Какой огонь зажегся б в бледных венах, Как задрожали бы в листве ожившей В мучительных объятьях Филида, Дафна и Климена, Рыдающая над детьми с тоскою: Их солнце погрузило в Эридан.
Не пропасти людских страданий Бездонные, не звук печали, Забытой вами, Эхо одиноким Вдруг вызванный в жилищах ваших грустных, И не игра пустая ветра, Но здесь жила душа несчастной нимфы, Которую любовь и рок изгнали Из тела нежного. Она в пещерах, На голых скалах, в брошенных жилищах Небесному указывала своду Печали, слезы, пролитые нами, Тяжелые. И ты, в делах людских Прослывший знатоком, Певец лесов кудрявых, сладкозвучный, Идешь, поешь летящую весну И жалуешься высям На сон полей под мрачными ветрами, На старые обиды и забвенье, И в гневной жалости бледнеет день.
Но не сродни нам род твой; Твои разнообразные напевы Не горем вызваны, и мрак долины Тебя, безвинного, скрывает. Увы, увы, когда уже затихли В пустынных храминах Олимпа громы Тяжелых туч, блуждавших по горам, И грешные и праведные души Застыли в страхе; и когда уже Земля, чуждаясь своего потомства, Печальные воспитывает души; Ты все ж прислушиваешься к заботам Несчастным и судьбе постыдной смертных, Природа, и в душе былую искру Ты будишь. Если ты еще живешь И если о печалях наших Не знают в небесах, то на земле Ты если и не сострадаешь нам, То созерцаешь нас, по крайней мере.
Джакомо Леопарди (Перевод Н. Гумилева)
|