Звонарь

Очнулся колокол, и ветер чуть колышет
Лаванду и чабрец в рассветном холодке,
И молится дитя, и день покоем дышит,
А наверху звонарь — с верёвкою в руке.

Он ждёт, пока последний круг опишет
Ослепший гомон птиц, в безвыходной тоске
Латинские стихи бормочет и не слышит,
Как чуден благовест плывущий вдалеке.

Вот так и я всю ночь во славу Идеала
С молитвою звонил во все колокола,
И неотзывная раскалывалась мгла,

И стая прошлых бед покоя не давала...
Но верь мне, Люцифер, я силы соберу
И на верёвке той повешусь поутру.

Стефан Малларме (Перевод Р. Дубровкина)

Я имени тебе не знаю,

Не назову.
Но я в мечтах тебя ласкаю...
И наяву!
Ты в зеркале еще безгрешней,
Прижмись ко мне.
Но как решить, что в жизни внешней
И что во сне?
Я слышу Нил... Закрыты ставни...
Песчаный зной...
Иль это только бред недавний,
Ты не со мной?
Иль, может, всё в мгновенной смене,
И нет имен,
И мы с тобой летим, как тени,
Как чей-то сон?..

Валерий Брюсов

В зимнем луче

1

Листьями ржавых жестянок
в нищем мозге, взвидевшем конец, —
редкие взблески:
листьями в вихре,
вместе с чайками, обозленными зимой.

Как высвобожденный вздох,
танцовщики застыли деревьями —
большой лес обнаженных деревьев.

2

Белые водоросли в огне —
Грайи, всплывшие без век,
облики былых плясок,
окаменелые пламена.
Снег скрыл мир.

3

Спутники свели меня с ума
теодолитами, секстантами, отвесами
и телескопами, увеличивающими предметы,
которые лучше издали.
Куда ведут нас эти дороги?
Но вставший день,
может быть, еще не угас,
с огоньком в ущелье, как роза,
с невесомым морем под шагом Бога.

4

Ты сказал здесь годы назад:
«Суть моя — свет».
И теперь еще, когда ты склоняешься
на широкие плечи сна
или даже когда твой путь - на дно,
в онемелое лоно моря, —
ты обшариваешь углы, где тьма
стирается и бессилеет,
на ощупь ищешь копье,
предназначенное пронзить твое сердце,
чтоб открыть его свету.

5

Что за мутная река нас умчала?
Мы на дне.
Поток льется над нашей головой,
гнет бессвязный тростник.

Голоса
превратились под каштанами в камешки,
ими бросаются дети.

6

Дуновенье, и еще, и порыв —
в миг, когда ты бросаешь книгу,
рвешь ненужные листки прошлого
или тянешься увидеть на лугу
горделивых кентавров в скачке
или юных амазонок, в поту
каждого изгиба тела
соревнующихся в прыжках и борьбе.

Ветер воскресения на рассвете,
когда думаешь, что солнце взошло.

7

Огонь исцеляется огнем:
не каплями секунд,
а мгновенной вспышкой, —
будто страсть слилась с другой страстью
и они, пронзенные, замерли,
или будто
музыкальный лад, который застыл
там, в средине, как изваяние,

неподвижный.

Этот вздох — не свершенье,
а кормчий гром.

Йоргос Сеферис (Перевод М. Гаспарова)

Не с теми я, кто бросил землю

На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.

Но вечно жалок мне изгнанник,
Как заключенный, как больной.
Темна твоя дорога, странник,
Полынью пахнет хлеб чужой.

А здесь, в глухом чаду пожара
Остаток юности губя,
Мы ни единого удара
Не отклонили от себя.

И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час...
Но в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.

Анна Ахматова