Конечная мгла

Мутится мысль и смущена душа.
Кого сейчас мои ласкали губы?
Свет или сгусток мглы меня погубит,
мой жар в себя вбирая не спеша?

Как билось сердце, грудь мою круша,
как пела кровь и как трубила в трубы…
Но, верно, страсть, ослепнув, шла на убыль:
уже мерцает дно ее ковша.

Ты здесь струилась меж моих ладоней,
рекой упругой подо мной текла,
вникая кровью в дрожь моих агоний.

Все кончено. Закатная зола
не лжет рассудку. Свет потусторонний
бесстрастно заволакивает мгла.

Висенте Алейсандре (Перевод С. Гончаренко)

Земля

Ночь — безмятежные тени,
воздуха колыбель, —
до меня доносится ветер, если в тебе блуждаю,
и море с ним, и запах земли,
где поют мои сицилийцы
парусам, сетям,
малышам, проснувшимся до рассвета.

Голые склоны, равнины под первой травою,
ждущей стада и отары,
ваша боль опустошающая — во мне.

Сальваторе Квазимодо (Перевод Е. Солоновича)

Трагедия листьев

я осознал сухость и умершие папоротники
и комнатные растения, жёлтые, как кукуруза:
ушла моя женщина,
и пустые бутылки как кровавые трупы
окружали меня своей бесполезностью;
солнце было всё-таки по-прежнему добрым,
и записка моей хозяйки трещала о задолженности
нетребовательной желтизной; что было нужно — так это
хороший комик, старый стиль, юморист
с шутками о боли абсурда, абсурде боли —
поскольку уж это есть, ничего больше...
я осторожно побрился старым лезвием —
человек, однажды бывший юным и
назвавшийся гением; но
это трагедия листьев,
умерших папоротников, умерших цветов;
и я шёл по тёмному коридору,
где стояла хозяйка,
окончательно проклинающая
и посылающая меня к чёрту,
колышущая свой жир, потные руки,
и вопящая,
вопящая о квартплате,
ведь мир обманул нас
обоих.

Чарльз Буковски