Линии наших рук — Это не сеть параллелей, И не обручи меридианов, И не дороги в горах, И не шрамы на коже деревьев, И не древних сражений рубцы. Линии наших ладоней, Линии наших рук — Это не змеи траншей, Не паутина тропинок В зарослях диких колючек, Не угрюмые щели окопов И не рваные раны рвов. Линии наших рук — Не лабиринт переулков, Где горе пустило корни, Не тонкие нити каналов, Впитавшие горечь слез. Это не цепи злобы И не веревки для виселиц… Линии наших рук — Желтых, черных и белых — Это не ленты границ, Не межи на полях И не цепкие пальцы пеньки, Обвившие сноп раздоров. Линии наших рук — Это линии Жизни, Дружбы и светлой Судьбы, Линии Сердца и Счастья. Линии наших рук — Это нежные цепи, Они связали навечно Живых и погибших — Друзей со всех континентов. Линии наших рук Не черны, Не белы, Не желты. Линии наших рук Связали наши мечты В большую охапку цветов.
Бернар Буа Дадье
Finish the Work that You’ve Started, 2012 by Scott King
Погибший из-за любви
— Что там горит на террасе, так высоко и багрово? — Сынок, одиннадцать било, пора задвинуть засовы. — Четыре огня все ярче — и глаз отвести нет мочи. — Наверно, медную утварь там чистят до поздней ночи.
Луна, чесночная долька, тускнея от смертной боли, роняла желтые кудри на желтые колокольни. По улицам кралась полночь, стучась у закрытых ставней, а следом за ней собаки гнались стоголосой стаей, и винный янтарный запах на темных террасах таял. Сырая осока ветра и старческий шепот тени под ветхою аркой ночи будили гул запустенья.
Уснули волы и розы. И только в оконной створке четыре луча взывали, как гневный святой Георгий. Грустили невесты-травы, а кровь застывала коркой, как сорванный мак, сухою, как юные бедра, горькой. Рыдали седые реки, в туманные горы глядя, и в замерший миг вплетали обрывки имен и прядей. А ночь квадратной и белой была от стен и балконов. Цыгане и серафимы коснулись аккордеонов.
— Если умру я, мама, будут ли знать про это? Синие телеграммы ты разошли по свету!..
Семь воплей, семь ран багряных, семь диких маков махровых разбили тусклые луны в залитых мраком альковах. И зыбью рук отсеченных, венков и спутанных прядей бог знает где отозвалось глухое море проклятий. И в двери ворвалось небо лесным рокотаньем дали. А в ночь с галерей высоких четыре луча взывали.
Федерико Гарсиа Лорка
Photo by Claire Dorn. Inspired by the paintings of Mark Rothko
Бесконечное странствие
Удалялись они, ветер в спину им дул, С пеньем шли вдоль реки по безвестной дороге, Их молитвам камыш долго вторил в тревоге, Птичьи крики тревожили сонную тишь. Будут первыми там, чтоб вовек не уйти, Шли вперед, за спиной исчезали пути. Шаг за шагом в туманные дали Шли по жестким камням и молчали. У дремучих лесов отдыхали они, У неведомых вод жажду всласть утоляли. Пыль вилась из-под ног; в клубах света и пыли, Как в туманных плащах, вдаль они уходили. Пилигримы шагали Средь безвестных пустынь, Раскрывалась пред ними небесная синь, Но к пределам земли дальше шли друг за другом, Ветер в спину им дул и кружил круг за кругом, Закрывались за ними врата, Створы черные — Ночь.
Пьер Реверди (Перевод Ю. Денисова)
Ricardo Passaporte
Королева ночи
Во мраке душных зал и в коридоров тьме Где кажется со стен обитых красной тканью Нисходит на постель разгула смутный страх Я знаю облик твой глаза и забытье Я знаю королев ночей и сновидений Я знаю душу цвет твоих румян ужимки Бездушие души тяжелый сердца стук Твое дыханье стон твой шепот и колье Твоих поддельных ласк способных осквернять Твой чистый поцелуй в грязи в любой дыре Твой неподвижный труп невинный и беспечный Бледнеющий еще Молочною рекой в которой молоко на солнце высыхает.
Пьер-Жан Жув (Перевод Н. Стрижевской)
Attilio Malachia Ariosti – Cantata 'Pur al fin gentil Viola' - I. Aria - Pur alfin gentil viola [Kirkby, Georgi, Harris, Morton]
5:23
Attilio Malachia Ariosti – Cantata 'Pur al fin gentil Viola' - II. Recitative - Non fu saggio il consiglio [Kirkby, Georgi, Harris, Morton]
1:03
Attilio Malachia Ariosti – Cantata 'Pur al fin gentil Viola' - III. Aria - Belta che col rigor [Kirkby, Georgi, Harris, Morton]