Листья ли с древа рушатся,

Розовые да чайные?
Нет, с покоренной русости
Ризы ее, шелка ее...

Ветви ли в воду клонятся,
К водорослям да к ржавчинам?
Нет,— без души, без помысла
Руки ее упавшие.

Смолы ли в траву пролиты,—
В те ли во лапы кукушечьи?
Нет,— по щекам на коврики
Слезы ее,— ведь скушно же!

Барин, не тем ты занятый,
А поглядел бы зарево!
То в проваленной памяти —
Зори ее: глаза его!

Марина Цветаева

Поэт — издалека заводит речь.

Поэта — далеко заводит речь.

Планетами, приметами, окольных
Притч рытвинами... Между да и нет
Он даже размахнувшись с колокольни
Крюк выморочит... Ибо путь комет —

Поэтов путь. Развеянные звенья
Причинности — вот связь его! Кверх лбом —
Отчаетесь! Поэтовы затменья
Не предугаданы календарем.

Он тот, кто смешивает карты,
Обманывает вес и счет,
Он тот, кто спрашивает с парты,
Кто Канта наголову бьет,

Кто в каменном гробу Бастилий
Как дерево в своей красе.
Тот, чьи следы — всегда простыли,
Тот поезд, на который все
Опаздывают... Ибо путь комет —

Поэтов путь: жжя, а не согревая.
Рвя, а не взращивая — взрыв и взлом —
Твоя стезя, гривастая кривая,
Не предугадана календарем!

Марина Цветаева

Нас зазывали эти дворы,

Худыми руками хватали за полы наши души,
И мы скользнули сквозь ночные ворота
В заколдованное время мертвых садов.

Свинцовый дождь струился из труб,
Мутные вытягивались облака.
Над застывающими прудами
Сохлые от страсти свисали розы.

Мы шли по узким осенним тропам,
О наши лица разбивались стеклянные Шары.
Их держали на острых пальцах встречные,
И боль была, как вспышки огня.

И так мы таяли в стеклянных пространствах,
Со стоном прорезываясь сквозь тонкое стекло,
И навеки сидим в белесых облаках,
Грезя, как в закате порхают бабочки.

Георг Гейм

Песня времени

Робко встречаются темные взгляды влюбленных,
Белокурых, сияющих. В стылом мраке
Переплетаются в изнеможении страстные руки.

Благословен пурпурный губ излом. В круглых глазах
Отражается темное золото весенних сумерек.
Лесные опушки и чащи, вечерние страхи в листве:
Несказанность полета птицы и нерожденного
Путь по грустным деревням вдоль одинокого лета;
Из выцветшей голубизны выступает почивший.

В поле нежно шумит желтая рожь.
Сурова жизнь, и отливают сталью тугие взмахи косы,
Плотник вгоняет в пазы тяжелые балки.

Осенью одевается в пурпур листва: монашеским духом
Исполнены жаркие дни; тяжел виноград и густ
Воздух в просторных дворах.
Слаще яблочный дух; нежен смех
Счастья, музыка, танцы в прохладных пивных.
В сумраке сада шаги и молчанье умершего мальчика.

Георг Тракль (Перевод И. Болычева)

Люби меня, люби, холодная луна!

Пусть в небе обо мне твой рог жемчужный трубит,
Когда восходишь ты, ясна и холодна.
На этой злой земле никто меня не любит.

Да будет ночь твоя в мерцании светил!
Отверженец земли, тоскующий и кроткий,
О, сколько раз во тьме я за тобой следил,
Любуяся твоей стремительною лодкой!

Потом я шел опять в докучный рокот дня,—
И труд меня томил, и путь мой был бесцелен,
Твой свет в моей душе струился мглисто-зелен.
Холодная луна, люби, люби меня!

Федор Сологуб