Не смолкли водоливы. Окна, светло-алы, Вступают, как фламинго, в лампный океан. На берегах песчаных к крану жмётся кран, И стены прорастают с трёх сторон в каналы. Убогость шлаков перед трубным лесом прямо Забыла здесь свирепствовавший взрыв... Из комнат зазвучал призыв, В кабак луна глядится, краска срама. И вдруг однообразно-плоских улиц лик Громадной надписью горит, Что апокалиптически гласит: "Простор на скатах, верфях и валах, Простор на травах, грядках и кремнях Для Мая, чей из наших глоток рвётся крик!"
Пауль Цех
Но тень твоя тень на этой стене что ни день караулит каждый мой миг И тень моя тень на стене пустой немо приглядывает за тобой
две наши тени бегут как псы друг за другом бегут как псы рядом с тобой рядом со мной спущенные с одной цепи две наши тени два верных пса ненавидящие тебя и меня все терпеливее день ото дня все голоднее день ото дня
Жак Превер
Волки
Люди кровь проливают в боях: Сколько тысяч за сутки умрет! Чуя запах добычи, вблизи Рыщут волки всю ночь напролет.
Разгораются волчьи глаза: Сколько мяса людей и коней! Вот одной перестрелки цена! Вот ночной урожай батарей!
Волчьей стаи вожак матерой, Предвкушением пира хмелен, Так и замер: его пригвоздил Чуть не рядом раздавшийся стон.
То, к березе припав головой, Бредил раненый, болью томим, И береза качалась над ним, Словно мать убивалась над ним.
Все, жалеючи, плачет вокруг, И со всех стебельков и листков Оседает в траве не роса, А невинные слезы цветов.
Старый волк постоял над бойцом. Осмотрел и обнюхал его, Для чего-то в глаза заглянул, Но не сделал ему ничего...
На рассвете и люди пришли. Видят: раненый дышит чуть-чуть. А надежда-то все-таки есть Эту искорку жизни раздуть.
Люди в тело загнали сперва Раскаленные шомпола, А потом на березе, в петле, Эта слабая жизнь умерла...
Люди кровь проливают в боях: Сколько тысяч за сутки умрет! Чуя запах добычи вблизи, Рыщут волки всю ночь напролет. Что там волки! Ужасней и злей Стаи хищных двуногих зверей.
Муса Джалиль
Ночью на морском берегу Стоит девочка рядом с отцом И глядит на восток, в осеннее небо.
Там, наверху в темноте, Беспощадные хищные тучи, похоронные тучи расстилаются черными массами, Злые и быстрые, они опускаются к нижнему краю небес, К той ясной и прозрачной полоске небес, что осталась еще на востоке, Туда, где, большая, спокойная, встает владыка-звезда Юпитер. И тут же, чуть повыше, поблизости Плывут нежные сестры Плеяды.
Девочка, ухватившись за руку отца И глядя с берега на эти похоронные тучи, которые победно спускаются ниже, чтобы проглотить поскорее все небо, Беззвучно плачет.
Не плачь, дитя, Не плачь, моя милая, Дай я поцелуями уберу твои слезы. Беспощадные тучи — недолго им быть победителями, Недолго им владеть небом, это только кажется, что звезды проглочены ими, Юпитер появится снова, будь покойна, взгляни на него завтра ночью, и Плеяды появятся снова, Они бессмертны, серебряные и золотые звезды, они засверкают опять,
Большие звезды и малые засверкают опять, все это им нипочем, Громадные бессмертные солнца и задумчивые долговечные лупы,— они засверкают опять.
Дорогое дитя, ты плачешь об одном лишь Юпитере? Ты тоскуешь лишь о погребении звезд?
Есть нечто (Нежно целуя тебя, я говорю тебе шепотом, Я даю тебе первый намек, неясное указание, загадку), Есть нечто, что даже бессмертнее звезд (Много прошло погребений, много дней и ночей), Нечто, что в мире пребудет даже дольше, чем светоносный Юпитер, Дольше, чем солнце, или какой-нибудь кружащийся спутник, Или сверкающие сестры Плеяды.
Уолт Уитменcomme des garçons 1990, christy turlington by steven meisel for SIX magazine #5
|