Нет ядовитей ласки, жгучей жала, Чем боль души, которая устала И спит в гробу усталости своей.
Бессильная, она судьбы сильней. Кристальным льдом отрава мысли стала. Разрешена в совзвучии финала Мелодия безумий и страстей.
Закрыв глаза, она меж сном и явью Лежит, бесстрастна к славе и бесславью, И смерть сама не в силах ей грозить.
Когда до срока сердце отстрадало. Всей вечности могилы будет мало, Чтоб горечь краткой жизни усыпить.
Николай Минский
Строки завещания
Одиночество: нужно быть очень сильными, очень, чтобы любить одиночество; нужны крепкие ноги плюс исключительная выносливость; следует опасаться простуды, гриппа, ангины; не следует бояться похитителей или убийц; если случается шагать всю вторую половину дня, а то и весь вечер, нужно делать это, не замечая; присесть по дороге негде, в особенности зимой: ветер дует над мокрой травой, и камни среди помоек грязные и сырые; только одно утешение, вне всяких сомнений, — впереди еще долгий день и долгая ночь без обязанностей или малейших ограничений. Плоть — предлог. Сколько бы ни было встреч, хоть зимой, на дорогах, предоставленных ветру, среди бескрайних мусорных свалок на фоне далеких зданий, эти встречи не что иное, как звенья в цепи одиночества; чем больше огня и жизни в изящном теле, которое, извергнув семя, уходит, тем холодней и безжизненней милая сердцу пустыня вокруг; это тело чревато радостью, подобно чудесному ветру, — не улыбка невинная или смутная наглость существа, что потом уходит; уходит и уносит с собою молодость, бесконечно юное; и вот что бесчеловечно: оно не оставляет следов, вернее, оставляет один-единственный, один и тот же во все времена года. Юное существо, только-только ступившее на путь любви, олицетворяет собою жизненность мира. Весь мир появляется вместе с ним; возникает и исчезает в разных обличиях. Что ни возьми, все остается нетронутым, и можешь обегать полгорода, но его уже не найдешь; свершилось, повторение — ритуал. Ничего не поделаешь, одиночество еще больше, коль скоро целые толпы ждут своей очереди: в самом деле, растет число навсегда ушедших, — уход — это бегство, — и завтрашний день нависает над нынешним днем долгом, уступкой желанию умереть. Правда, с годами усталость уже начинает сказываться, главным образом вечерами, когда люди встают от ужина; вроде бы все в порядке, но еще немного, и ты закричишь или заплачешь; и не дай бог, если бы все упиралось в усталость и, быть может, отчасти в голод. Не дай бог, ведь это бы значило, что твое желание одиночества уже невозможно удовлетворить. Как же все обернется для тебя, если то, что не выглядит одиночеством, и есть настоящее одиночество, на которое ты не согласишься? Нет такого ужина, пли обеда, или удовлетворения в мире, какое бы стоило бесконечного шагания по нищим дорогам, где нужно быть несчастными и сильными, братьями собакам.
Пьер Паоло Пазолини (Перевод Е. Солоновича)
Georg Baselitz
John Eccles – Suite from The Mad Lover - I. Ouverture [Ensemble il Falcone]
2:07
John Eccles – Suite from The Mad Lover - II. Slow Aire [Ensemble il Falcone]
2:57
John Eccles – Suite from The Mad Lover - III. Aire [Ensemble il Falcone]
3:26
John Eccles – Suite from The Mad Lover - IV. Aire [Ensemble il Falcone]
