Они ведь тоже люди

Они тоже люди, говорю я себе,
видя, как кельнер подходит к столу —
к тому, что в углу за ширмой,
где, должно быть, сидят завсегдатаи
или кто-нибудь в этом роде,
тоже, наверно, способные
тонко чувствовать, наслаждаться,
радоваться и страдать.
Не одного же тебя
одолевают тревоги, сомненья,
и у них — свои страхи,
пусть по поводу заключения сделок,
общечеловеческое проявляется
даже здесь!
Беспредельна горечь сердец,
всеохватна,
но случалось ли им любить
(не в постели),
сгорая, точно в пустыне, от жажды
по персиковому нёбному соку
недостижимого рта,
гибнуть в бездонной
несовместимости душ —
этого я не знаю,
можно, впрочем, спросить у кельнера,
пробивающего у кассы пивные чеки,
уповающего на выручку,
чтоб утолить свою,
иную,
но тоже глубинную жажду.

Готфрид Бенн

Севернее

В северном парке
липы прижались друг к другу
ровной
колонной молчания

Ощущение неизвестности
растущей
уже над головой

В зимней спячке
Рейн не говорит
на языке фонтанов

Безнадежные
поиски родины
Пройти
между дверными петлями
слово застревает
в горле

Роза Ауслендер

Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения — я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодоленного; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять.

Фридрих Ницше

В густых аллеях крылья чёрные

Запутала слепая ночь.
Легла, измученно покорная,
И волю окрылить — невмочь.

И ночь слепую в сердце тёмное,
Как жала, жалят писки сов.
Чьё горе горькое, бездомное
Вздохнуло глухо у кустов?

Чья доля-пагуба скитается
В ночи затерянной тропой?
То не моё ли сердце мается
В беспутье темени слепой?

Виктор Стражев