Пабло Пикассо, Трагедия, 1903

Считается, что ощущение одиночества и отчужденности, бедности и несчастья, которое Пикассо передал в этой картине, перекликаются с его собственным самоощущением в первые годы нового века, который начался с самоубийства его близкого друга, художника Карлоса Касагемаса. Неудачная поездка Пикассо в Париж в конце прошлого года только усугубила его депрессию. Его картины не продавались, он ютился в крайне стесненных помещениях у парижских друзей, он буквально голодал. Он был вынужден вернуться в Барселону, где мог ползоваться поддержкой родителей. И оставался здесь последующие полтора года, в частности, весь 1903 год, когда и была написана Трагедия. Наблюдение за жизнью таких же неустроенных, как и он, обитателей бедных кварталов Барселоны, дает ему сюжеты для его мрачных работ голубого периода.

Усталый от дневных блужданий

Уйду порой от суеты
Воспомнить язвы тех страданий,
Встревожить прежние мечты...

Когда б я мог дохнуть ей в душу
Весенним счастьем в зимний день!
О, нет, зачем, зачем разрушу
Ее младенческую лень?

Довольно мне нестись душою
К ее небесным высотам,
Где счастье брежжит нам порою,
Но предназначено — не нам.

Александр Блок

Три стихотворения

1.

Прощание, как яблоко, кругло,
катиться начинает незаметно.
И масок карнавальное мурло
свои
манатки сматывает спешно,
поскольку хочет жить.

2.

В конверте из перьев живёт петух,
в конверте из листьев кленовых — аллея,
а заячья душа — в конверте меховом,
в конверте слёз спит озеро.

Жилище на углу — конверт особый:
наряд милиции столкнул с его балкона
кого-то над бузиновым кустом.
Потом это опять назвали

самоубийством. Протокол о нём
живёт в бумажной крепости-конверте,
а дама некая живёт
в конверте из волос, завязанных узлом.

3.

И правитель поклонится нам слегка.
Ночь приходит обычно пешком.
Два неоновых башмака с крыши фабрики обувной
отражаются в чёрной реке, перевёрнуты вверх каблуком.
И неоново-бледный башмак выбивает нам зубы
вверх каблуком, а другой отражённый башмак
превратил наши рёбра в форшмак.
Утром гаснут неоновые башмаки,
слово "яблоко" — деревянное, словно гроб,
листья клёна краснеют влёт.
С неба сыплются звёзды, сладкая воздушная кукуруза,
а правитель поклонится и убьёт.

Герта Мюллер

Идти. Не знать дороги.

То чаща. То простор.
То ласковы, то строги
Гримасы-сказки гор.
...Идти. Не знать дороги.

Прийти куда-нибудь.
Окончить на ночь путь.
Прекрасная лачуга,
Прими врага и друга.
...Прийти куда-нибудь.

Чуть-чуть перед рассветом
Умыться и уйти.
Пусть дело будет летом
И ветер по пути.
...Чуть-чуть перед рассветом.

Рассвет. Идет она.
Прекрасна, как весна.
Сказать ей чудо-слово
И в путь безвестный снова.
...Рассвет. Идет она.

Идти. Не знать дороги.
Все: ново. Все: куда?
Не Бог, а только боги.
Не смерть, а навсегда.
...Идти. Не знать дороги.

Иван Рукавишников

Твои оранжевые волосы в пустоте вселенной,

В пустоте цепенеющих стекол молчания
И темноты, где мои голые руки твое отражение ищут.

Сердце твое химерической формы,
И любовь твоя схожа с моим ушедшим желанием.
О душистые вздохи, мечты и взгляды.

Но со мной ты была не всегда. Моя память
Хранит удрученно картину твоего появления
И ухода. Время, точно любовь, обойтись не умеет
без слов.

Поль Элюар

Медленно, тяжко и верно

В черную ночь уходя,
Полный надежды безмерной,
Слово молитвы твердя,
Знаю — молитва поможет
Ясной надежде всегда,
Тяжкая верность заложит
Медленный камень труда.
Медленно, тяжко и верно
Мерю ночные пути:
Полному веры безмерной
К утру возможно дойти.

Александр Блок

Женщина яблоко ела.

Летело над крышами время.
Весна на ногах своих длинных
бежала, смеясь, как девчонка.
Женщина яблоко ела.
У ног ее море рождалось.
Солнце ее золотило,
заставляя светиться тело.
От волос ее воздух струился.
А земля была — зелень и розы.
Синевы победное знамя
против смерти весна поднимала.
Женщина яблоко ела.
Весна величавым жестом
раскрывала ладонь: кружились
в лазури цветы и рыбы.
Ревел, подбираясь ближе
в венке из лимонных листьев,
ветер быком незримым.
Мирт пылал, как белое пламя.
И южное море сияло,
словно лицо любимой.
Женщина яблоко ела.
Мерцали звезды Гомера.
Летело над крышами время.
Резвились в воде дельфины.
Женщина яблоко ела.
Так было, так есть и так будет.
И сердцу мнилось, что это —
оно в зубах ее белых.
Земным мое сердце было,
и в землю оно возвратится.

Эдуардо Карранса