Посмертный сонет
Спи: вот твоя постель. Обедай: вот твой стол. Кто спит, тот сыт. Трава сладка тебе, как манна. Спи: будешь ты любим, как всякий, кто ушел, Как та, что дальше всех, сильнее всех желанна.
Вскричат: он жнец лучей!... Да зря: мертва заря. Спи, укротитель звезд, лети за ними следом! И ангел потолка — его считал ты бредом! — Спешит к тебе паук, на ниточке паря.
Намордник, сеть, вуаль! Лобзанья жалкой твари! Закрой глаза, гляди: не о таком ли даре Посмертной участи ты грезил втихаря?
Тебе проломят нос кадилом, полным гари, — Сладчайший аромат!... Для краснощекой хари Пришедшего тушить огни пономаря.
Тристан КорбьерSouthhampton Beach, Milla Jovovich by Bob Richardson for Vogue Italia November 1997
И в моих закрытых глазах обретает корни заря.
Поль Элюар
Чем эти самые живут, Что вот на паре ног проходят? Пьют и едят, едят и пьют — И в этом жизни смысл находят…
Надуть, нажиться, обокрасть, Растлить, унизить, сделать больно… Какая ж им иная страсть? Ведь им и этого довольно!
И эти-то, на паре ног, Так называемые люди «Живут себе»… И имя Блок Для них, погрязших в мерзком блуде,— Бессмысленный, нелепый слог…
Игорь Северянин, Их образ жизни, 1923Terence Koh, Nothingtoodo, 2011
Немь лукает луком немным В закричальности зари. Ночь роняет душам темным Кличи старые "Гори!". Закричальность задрожала, В щит молчание взяла И, столика и стожала, Боем в темное пошла. Лук упал из рук упавном, Прорицает тишина, И в смятении державном Улетает прочь она.
Велимир ХлебниковIkko Narahara - Garden of Silence (1958/77)
Нико Пиросмани, Актриса Маргарита, 1909Нико Пиросмани, Актриса Маргарита, 1909
Тысячу раз (Для Элси)
Среди золотистых развалин газового завода ты найдешь шоколадку и она от тебя даст деру но если побежать так же быстро как баночка с аспирином шоколадка заведет тебя далеко Она изменит окрестный пейзаж как дырявый ботинок который прикрывают дорожным плащом чтоб не пугать прохожих зрелищем обнаженной натуры от него стучат зубы в коробочках рисовой пудры и осыпаются листья с деревьев словно фабричные трубы А поезд минует заштатную станцию без остановки потому что еще не хочет ни пить ни есть потому что на улице дождь а он без зонта потому что коровы еще не вернулись потому что дорога неспокойна и он боится встретить пьяных дядек воров или злых полицейских Вот если бы ласточки встали в очередь у кухонных дверей чтобы попасть в жаркое если б вода отказалась подмешиваться в вино а у меня завелось бы несколько франков То было бы наконец что-то новое в этом мире тогда от булочек на колесах пришли бы в экстаз жандармы в казармах и был бы огород для бороды и в нем воробьи разводили бы шелковичных червей и был бы у меня на ладони крошечный холодный фонарик золотистый как яйцо на тарелке и настолько легкий чтобы мои подошвы вспорхнули что твой накладной нос и тогда дно моря превратилось бы в телефонную будку из которой никто никогда никому не звонит.
Бенжамен Пере, Из книги "Припрятанное на случай", 1934
Свифт — сюрреалист в язвительности. Сад — сюрреалист в садизме. Шатобриан — сюрреалист в экзотике. Констан — сюрреалист в политике. Гюго — сюрреалист, когда не дурак. Деборд-Вальмор — сюрреалист в любви. Бертран — сюрреалист в изображении прошлого. Рабб — сюрреалист в смерти. По — сюрреалист в увлекательности. Бодлер — сюрреалист в морали. Рембо — сюрреалист в жизненной практике и во многом Малларме — сюрреалист по секрету. Жарри — сюрреалист в абсенте. Нуво — сюрреалист в поцелуе. Сен-Поль Ру — сюрреалист в символе. Фарг — сюрреалист в создании атмосферы. Ваше — сюрреалист во мне самом. Реверди — сюрреалист у себя дома. Сен-Жон Перс — сюрреалист на расстоянии. Руссель — сюрреалист в придумывании сюжетов.
Андре Бретон "Манифест сюрреализма"Bas Jan Ader, Untitled (Tea Party), 1972
A Claire
Опять старинною вуалью Окутывает очи грусть... Читаю с жалобной печалью Мою судьбину наизусть.
Грядущим людям, не усталым, Не расслыхать моих шагов, Мне не дойти хоть тихим валом До отдаленных берегов!
Я их покоя не нарушу, К ним голос мой не долетит. Храните пасмурную душу, Истертые обломки плит.
Доверчиво-прозрачна доля, Ее не заплетает мгла: Так замирает ветер в поле, Не долетая до села.
Мой век мои стенанья спрячет, Как разговор подруги грудь; Я не грущу, что путь мой начат: Я знаю, что недолог путь!
Вадим Шершеневич
|