Повешенный

Вся мировая тоска
Засосала под ложечкой так
Что удавка
Затянулась узлом

Роже Жильбер-Леконт

Перспектива

Все та же карета
Меня увезла

Вот полночь пробило
Под ясной луной

Я видел лицо ее
Руки и взгляд

К рассвету
О завтрашнем дне говорят

Нас тьмою накроет
Ночной небосвод.

Вот ты появилась
Глаза отвела

Углом повернул
Переулок ночной

Последние звезды
Над садом горят

А знают ли мертвы
Что их там ждет

Пьер Реверди (Перевод И. Шафаренко)

Такова идеологическая функция системы: она дает нам всего лишь игру в повышение социального статуса, поскольку любые отличия изначально интегрированы в систему. В нее интегрировано, как фактор постоянного убегания вперед, даже проходящее через нее разочарование. Можно ли здесь говорить об отчуждении? В целом система управляемой персонализации переживается огромным большинством потребителей как свобода. Только при критическом рассмотрении такая свобода окажется чисто формальной свободой личности, а персонализация обернется, по сути, ее бедой. Даже там, где рекламная игра мотиваций развертывается вхолостую (различные марки для одного и того же товара, чисто иллюзорные отличия, вариации оформления и т.д.), где в выборе изначально заложен подвох, — приходится все же признать, что и самые поверхностные отличия, будучи расценены как реальные, таковыми и становятся. Как можно опровергнуть удовлетворение, которое получает человек, покупая мусорную корзину в цветочках или же «антимагнитную» бритву? Никакая теория потребностей не позволит нам предпочесть одно реально переживаемое удовлетворение другому. Коль скоро императив личностной ценности столь глубок, что, за неимением лучшего, воплощается в «персонализированной» вещи, то каким образом, во имя какой «подлинной», сущностной ценности можно отрицать такой процесс?

Жан Бодрийяр "Система вещей"

Ганимед

Что никнешь, бедный, в зябкой дремоте, сир,
На стылом бреге смутно немотствуешь?
Иль позабыл о непостижной
Милости и о тоске бессмертных?

Ужель не видел вестников отчих ты —
В воздушной глуби неуловимых игр?
Ужели не был ты окликнут
Веским глаголом из уст разумных?

Но крепнет мощно голос в груди.
Из недр Родник вскипает, словно бы в некий час,
Как отрок, спал в горах. И вот уж
Труд очищенья вершит он буйно.

Неловкий: он смеется над узами,
Срывая, мечет прочь их, осиливши,
Высоким гневом пьян, играя,
И, пробудившись на чутком бреге,

На голос чуждый всюду встают стада,
Леса шумят, и недра подземные
Внимают духу бури, внятно
Дух шевельнулся, и в бездне трепет.

Весна приходит. Всё, что живет, опять
В цвету. Но он далёко: уже не здесь.
Не в меру добры боги: ныне
Глух его путь, и беседа — с небом.

Фридрих Гёльдерлин