Что стало с моею разбитой мечтой? Быть может, она иссыхает от горя, Как плод в невозможный сжигающий зной? Как старый нарыв распускается гноем? Как мертвое тело, быть может, смердит? Быть может, как патока, рот забивает? И складками мыслей на мне обвисает, Как кожа, от бремени лет и обид. Как зеркало бьется…но не исчезает.
Ленгстон Хьюз
Какая надобность в картинах, что широко История рисует нам? В чем смысл ее страниц, крутых ее уроков, Навеки памятных сынам, — Когда воскрешены все крайности, все беды, Все заблуждения времен И путь, которым шли на гибель наши деды, Так рабски нами повторен? О жалкие глупцы! Июльский день был ярок. И, увенчав чело листвой, Мы пели, полные воспоминаний ярых, Мотив свободы огневой. Ее священный хмель звучал в раскатах хора, Но мы не знали, что таит Вторая встреча с ней. Не знали мы, как скоро За все расплата предстоит. Нам снился светлый день, безоблачно-прозрачный, Густая летняя лазурь. А время хмурилось, оно дышало мрачно Дыханием грядущих бурь. История отцов нам заново предстала; Кровь жертвенная потекла. Дрожали матери. Всю ночь свинцом хлестало. Тревога грозная росла. Мы увидали все: и пошлость, и распутство, И низменнейшую корысть, И грязь предательства, и грубое искусство Любому горло перегрызть, И мщенье черное, и подлое бесчестье, И усмиренье мятежа, И штык, пронзивший мать, пронзивший с нею вместе Дитя, прильнувшее, дрожа. И поднялась тогда над веком вероломным Злодейства прежнего рука Как доказательство, что мир в пути огромном Не сдвинулся на полвершка.
Анри-Огюст Барбье
Ко мне обернешься, плача, — во время цветенья сада — ко мне обернешься, плача, и я повторю; — Не надо.
А сердце, прося покоя, уснет... И, сама забота, ты сестринскою рукою смахнешь с меня капли пота.
Я встречу твой взгляд печальный, печалясь тобой одною. Я встречу твой взгляд печальный с его добротой родною. И спросишь ты: — Что с тобою? — Глаза отведу я немо. И спросишь ты: — Что с тобою? — И снова взгляну я в небо.
И вдруг улыбнусь в ответ — ты вздрогнешь, как от угрозы, — и я улыбнусь в ответ, чтоб вымолвить: — Вытри слезы...
Хуан Рамон ХименесMarjia Vujovic photographed by Glen Luchford for V Magazine Spring 2004
В дверь постучи — Тебе не ответят. Вновь постучи — Тебе не откроют. Вышиби дверь — И увидишь тогда, Что путь свободен И дом свободен, И в дом этот можно Войти без труда. Так и в любви, и в жизни бывает.. Но не всегда.
Робер Деснос
Долгие рыдания скрипок осени ранят моё сердце печальной монотонностью.
Всё сжимается и бледнеет, когда пробивает его час, я вспоминаю прежние дни и плачу.
И я ухожу с осенним ветром, который меня носит туда-сюда, подобно мёртвому листу.
Поль Верлен
Есть счастье у нас, поверьте! И всем дано его знать. В том счастье, что мы о смерти Умеем вдруг забывать. Не разумом, ложно-смелым. (Пусть знает, — твердит своё), Но чувственно, кровью, телом Не помним мы про неё. О, счастье так хрупко, тонко: Вот слово, будто меж строк; Глаза больного ребёнка; Увядший в воде цветок, — И кто-то шепчет: «Довольно!» И вновь отравлена кровь, И ропщет в сердце безвольном Обманутая любовь. Нет, лучше б из нас на свете И не было никого. Только бы звери, да дети, Не знающие ничего.
Зинаида Гиппиус
|