Это кольцо в подарок Сплела на перст мне она Из проволоки железной, Снятой с бутылки вина. Всем сказала: «спокойной ночи», А мне кольцо подала. Я шел сам не свой от счастья, И песня в душе росла.
С тех пор я думаю часто: Ведь были мы все наравне, Юноши там, в застолье, Но дар уготовала мне. По прихоти, наудачу, Шутки ради, а уж потом Про меня и думать забыла, И не вспомнит больше о том.
Позабыть бы и мне тот вечер — Так все это было давно, Только память о странном даре Кружит голову, как вино. Мне кольцо это стало тесно, Режет руку мне все больней, Но оно до конца со мною Точно так, как память о ней.
Кнут Гамсун, Стихотворение из сборника "Дикий хор"
Умирая, культура превращается в цивилизацию.
Освальд Шпенглер
Мистические сумерки
Воспоминание с Вечерней Мглой Дрожит и рдеет в раскаленной дали Надежд, уже подернутых золой, Чьи племена все дальше отступали, Стеной вставая, что цветы заткали, — Тюльпан, вербена, лилия, левкой, — Виясь вокруг решетки вырезной Подобием таинственной вуали, И душным ядом, сладостным вначале, -—Тюльпан, вербена, лилия, левкой, — Топя мой дух, и мысли, и печали, В огромное томление смешали Воспоминание с Вечерней Мглой.
Поль Верлен
Но кто отважится полететь на этом пылающем вертолете, чтоб только коснуться тучи, несущейся вдаль? Тот, кто рискнет, скорежится и сгорит, ибо таково милосердие сегодняшнего дня, праздного и бесконечного.
Аманда БеренгерYohji Yamamoto exhibition floor display
Николай Ге, В Гефсиманском саду, 1869-1880Ге Николай, В Гефсиманском саду, 1869-1880
Чёртовы качели
В тени косматой ели, Над шумною рекой Качает черт качели Мохнатою рукой.
Качает и смеется, Вперед, назад, Вперед, назад, Доска скрипит и гнется, О сук тяжелый трется Натянутый канат.
Снует с протяжным скрипом Шатучая доска, И черт хохочет с хрипом, Хватаясь за бока.
Держусь, томлюсь, качаюсь, Вперед, назад, Вперед, назад, Хватаюсь и мотаюсь, И отвести стараюсь От черта томный взгляд.
Над верхом темной ели Хохочет голубой: — Попался на качели, Качайся, черт с тобой! —
В тени косматой ели Визжат, кружась гурьбой: — Попался на качели, Качайся, черт с тобой! —
Я знаю, черт не бросит Стремительной доски, Пока меня не скосит Грозящий взмах руки,
Пока не перетрется, Крутяся, конопля, Пока не подвернется Ко мне моя земля.
Взлечу я выше ели, И лбом о землю трах! Качай же, черт, качели, Все выше, выше... ах!
Федор Сологубbackstage at maison martin margiela spring summer 1998
Вскрыла жилы: неостановимо, Невосстановимо хлещет жизнь. Подставляйте миски и тарелки! Всякая тарелка будет — мелкой, Миска — плоской.
Через край — и мимо В землю черную, питать тростник. Невозвратно, неостановимо, Невосстановимо хлещет стих.
Марина ЦветаеваLindsey Wixson in “La Petite Sirène”, photographed by Peter Lindbergh for Numéro February 2012.
Всемирная история родилась в городах, а стала ведущей силой в эпоху решающей победы города над деревней. Маркс рассматривал как одну из важнейших революционных заслуг буржуазии то, что “она подчинила деревню городу”, чей воздух освобождает. Но если история города и была историей свободы, то она также была и историей тирании, государственной администрации, управляющей и деревней, и самим городом. Город еще мог быть полем битвы за историческую свободу, но не владеть ею.
Ги Дебор“Atelier”, photographed by Paolo Roversi for Vogue Italia March 1999
|