Даже если ты не веришь в то, что я здесь пишу, ты видишь, что я пишу это тебе.

Жак Деррида

Молитва к матери

Очень трудно говорить матери такие слова,
которые сердце никогда не сумело бы понять.

Только ты сегодня можешь помнить, каким
было моё сердце, когда ещё не знало любви.

Есть страшная правда, которую я тебе выдаю —
из твоей прелести рождается моя мука.

Ты единственная, и потому ты настоящий виновник
того, что в своей жизни я всегда буду одинок.

Я борюсь с одиночеством. И без конца одолевает меня
мучительная, как жажда, страсть к бездушным телам.

Ведь только в тебе душа живёт постоянно,
но ты моя мать, и быть любимым тобой — рабство.

Эта высокая, неодолимая и бесконечная преданность
всегда заставляла меня чувствовать себя рабом в детстве.

И это был единственный способ ощутить жизнь —
её цвет и форму. Теперь эти времена ушли.

Но мы продолжаем жить, потому что каждый раз
сумбурная жизнь зарождается снова на краю разума.

Умоляю тебя, пожалуйста, только не желай смерти.
Я здесь, один, рядом с тобой, в будущем апреле.

Пьер Паоло Пазолини

Мгновенья счастья на подъем ленивы,

Когда зовет их алчный зов тоски;
Но, чтоб уйти, мелькнув, — как тигр, легки.
Я сны ловить устал. Надежды лживы.
Скорей снега согреются, разливы
Морей иссохнут, невод рыбаки
В горах закинут, там, где две реки,
Евфрат и Тигр, влачат свои извивы
Из одного истока, Феб зайдет, —
Чем я покой найду иль от врагини,
С которой ковы на меня кует
Амур, мой бог, ождутся благостыни.
И мед скупой — устам, огонь полыни
Изведавшим, — не сладок, поздний мед!

Франческо Петрарка

Апология дьявола

Он стеком шевелил в камине огонёк.
"А в мыслях-то у вас, мой друг, — сказал он, — Бог!
Предвижу ваш ответ: "Лукреций с Эпикуром
Прошлись по небесам стремительным аллюром,
Прикончив сразу всех богов наперечёт".
Вы чтите мудрецов! С чего же вас трясёт,
Когда вам говорят с кощунственным присвистом,
Что в небе — пустота? Как счесть вас атеистом?
Пусть даже Бога нет! Допустим, это так.
Кому ж привыкли вы показывать кулак?
Пусть Бог — лишь только дым, туманящий нам разум.
В кого же шпагу вы вонзали раз за разом?
Как в мельнице признал гиганта Дон Кихот,
Так вы идёте в бой на призрачный оплот.
Соперник ваш лишь тень? Ответьте, не смешно ли?
Раз в небе Бога нет, вы в очень глупой роли.
Вы — мыслящий тростник... В вас дрожь, как в камыше,
И в этом-то вся соль, — вы набожны в душе.
Вам боязно, my dear, да и признаться стыдно,
Что веруете вы. Мне, Дьяволу, всё видно!
Где веры в Бога нет, там, скажет каждый чёрт,
Плеваться Богу в нос — весьма нелепый спорт.
На счастье нам, Бог есть. Хоть скептиков и много,
Он — вечно и везде, подобный осьминогу.
Бесформенный. У рук — безмерная длина.
От них идёт вокруг пречёрная волна.
Он — в щупальцах держа — играется Вселенной...
Не правда ль, славный дед с радушностью отменной,
При белой бороде, весёлый — как циркач.
На деле это монстр, чудовищный палач.
Он — жадный кровосос. Он злобен и завистлив
И душит всё подряд, недоброе замыслив.
Он сам себя казнит, создав людей, и впредь,
Разгневавшись на них, обрёк их умереть.
Его хвалёный Рай стал гибельным капканом.
Всё то, что он создал лежит под океаном.
Вдруг, всё забраковав, он смыл свой труд волной,
И всё сошло на нет. Но пощажён был Ной.
Зачем? Чтоб результат потряс сердца инертным:
Его Бессмертный Сын ступил на Землю смертным,
Рождён был без греха, и сам понёс свой крест.
О гордый Царь Царей! Какой эффектный жест!
Не Бог ли дозволял, чтоб самых твёрдых духом
Пред чернью рвали львы в забаву потаскухам,
Чтоб в Риме лили кровь, чтоб жгли людей дотла?
Он весело сказал, увидев те дела:
"Теперь, апостол Пётр, ты станешь камнем веры!"
Представьте же себе такого лицемера:
Смерть тысяч завершил великий самодур,
Родивши как итог лишь жалкий каламбур!
Добро бы, если б он был только автор бредней.
Он действовал стократ ужасней и зловредней.
Что б ни было о нём известно меж людей,
На деле он ещё страшнее как злодей.
Я не историк, нет. Я в этом не силён
И, право, не хочу впадать в учёный тон,
Знакомя вас с его преступными делами,
Тем более, о них вы знаете и сами.
Везде, где вспыхнет мысль в стремлении свободном
И где горят сердца в порыве благородном,
Где люди рвутся прочь из тесного мирка,
Когда их дух зажат, а догма им узка,
И больше не хотят быть вьючною скотиной —
Туда приходит Бог с кровавой гильотиной.
Он — с каторгой, с тюрьмой и с висельной петлёй,
С расплавленным свинцом, с кипящею смолой.
С ним — клещи для ногтей и длинные буравы,
Ножные кандалы и дыбы для расправы.
С ним — кнутья и костры, крест, пика и клинок.
Вот перлы из венца, которым венчан Бог!

Жан Ришпен