Лучше любить человека, с которым ты по какой-то причине не можешь быть вместе, чем быть вместе с человеком, которого ты не любишь.
Я просто любила, я просто хотела,
Но, только желая, увы, не могла…
Вела себя глупо, вела себя смело,
Ты был неприступным, как будто скала.
Я стала сильнее, взяла себя в руки,
В мгновенье лишалась тяжелых оков.
Ведь были напрасны любовные муки,
Часы в ожидании ласковых слов.
Приедешь, уедешь, забыв попрощаться,
Ненужными стали слова невпопад.
Не хочешь со мной виртуально общаться,
В реальности тоже встречаться не рад.
Тебе не понять, как ночами бывало
Уткнувшись в подушку, не в силах уснуть,
Слезами обиду и горечь стирала
И это спасало, хотя бы чуть-чуть.
Я, может, привыкла, что ты обещаешь,
Даешь мне надежду и взглядом пленишь.
Потом же обратно слова забираешь,
Вину отрицаешь и снова молчишь.
Но я изменилась, я стала другою,
Я стала сильнее, поднявшись с колен.
Обида осталась, но все же порою
Так хочется снова попасть в этот плен…
Mary
Просто быть рядом… Прижавшись… Чувствовать тепло, слышать трепет дыханья… знакомый запах… просто молчать… счастье.
Не охладела, нет,
скрываю грусть.
Не разлюбила,—
просто прячу ревность.
Не огорчайся,
скоро я вернусь.
Не беспокойся,
никуда не денусь.
Не осуждай меня,
не прекословь,
не спорь
в своем ребячестве
жестоком...
Я для тебя же
берегу любовь,
чтоб не изранил насмерть
ненароком.
Вероника Тушнова
моё счастье - просыпаться рядом
Я родилась в ином тысячелетии,
В столетии прекрасном, не простом.
В нём все читали. В нём смеялись дети,
А бедность - не вела разруху в дом;
Иные были ценности, чем нынче,
Джокондой любовались все без слов
И не искали , помню, "Код даВинчи",
И не чуждались искренних стихов.
Я родилась в ином тысячелетии...
В нём жили Пушкин, Моцарт, Бёрнс и Бах,
Цветаеву читали даже дети,
Ходил босым Есенин там в лугах,
Там Айседора танцем ворожила,
Плисецкая пленяла красотой,
Раневская безудержно шутила...
Я в прошлое пошла бы на постой...
Феллини, Куросава и Тарковский,
Джульетта Мазина - прекрасна и мила...
А помните, ещё был Паустовский?
Там Белла Ахмадулина жила.
Перечислять бессмысленно и долго:
Толстой и Чехов, Бредбери - чудак,
А как нам пела Зыкина о Волге...
Андрей Рублёв, Высoцкий, Пастернак...
Возможно, здесь несовпаденье вкусов,-
Поймите, я сейчас ведь не о том...
Волнует многих ли сейчас искусство?
Мы с вами в веке рацио живём.
Как много тех, кто нас поил любовью,
Не требуя регалий и наград...
Я помню: прошлый век залит был кровью...
Но всё же - я хочу туда назад...
Я родилась в ином тысячелетии...
А может - в измерении ином?..
И иногда, проснувшись на рассвете,
Я понимаю, что осталась в нём...
Автор неизвестен
Иногда, вместо тысячи слов, надо просто обнять.
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы—как истории планет.
У каждой всё особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтерестностью своей.
У каждого—свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это всё неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Всё это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит всё равно.
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная всё, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
Евгений Евтушенко
Быть любимым — куда важнее, чем быть богатым, знаменитым, красивым и популярным человеком, ведь быть любимым — значит, быть счастливым.
Александр Блок
И встречаю тебя у порога -
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах…
Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита…
Никогда не откроешь ты плечи…
Но над нами — хмельная мечта!
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель — я знаю -
Все равно: принимаю тебя!
|
