Знаешь, что пугает больше всего, кроме страха остаться одному? Провести всю жизнь не с тем человеком.
Не хочу. Не могу. Я устала.
Силы выжаты, словно лимон.
Меня ждёт шум и гомон вокзала,
Многолюдный, холодный перрон.
Я уеду. Исчезну. Решилась.
Ты меня не ищи. Позабудь.
Всё могло быть иначе, молилась,
Хриплым стоном давило на грудь.
Я не жду. Не надеюсь. Не плачу.
Оставляю твой след позади.
В новой жизни я точно не встречу
Фальшь из нот и слова «подожди».
Я кричала. Звала. «Приходи же!»
И спаси от туманностей дней.
Не приехал, хотя и всё слышал,
Говорил, есть дела поважней.
Уезжаю. Сегодня. Довольно.
Ты живи, как жилось, без меня.
Вот и поезд... как всё-таки больно,
Я могла бы встречать в нём тебя.
© Катерина Кейнси
Тоска — это когда жаждешь чего-то, сам не знаешь чего… Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом.
Время людей не лечит,
Время меняет судьбы,
Новые будут встречи
С кем-то безумно нужным.
Новые поцелуи,
Новых объятий ласка,
Ветер тоски минует
И заиграют краски.
Снова улыбкой губы,
Глаз огоньки сияют,
Время меняет судьбы,
Знаете, так бывает.
То, что казалось важным,
Станет далёким чем-то,
Это бывает с каждым,
Нам не вернуть момента.
Время людей не лечит,
Только судьбу меняет,
Кто нужен, тот будет встречен...
Знаете, так бывает...
В конце концов, мы забываем людей. Сначала мучаемся, а потом наступает момент, и мы их отпускаем.
каждой паре так желаю..
Он долгих двадцать восемь лет,
И двадцать восемь зим к тому ж,
Хранил в себе один секрет
И был в семье примерный муж.
Всё было, вроде, как всегда:
Жена готовила обед…
Но приключилась вдруг беда:
Он взял и вспомнил про секрет.
Под шум и кислый запах щей,
Ворчанье Суженой с утра,
Он вспомнил всё до мелочей,
Как будто было то вчера.
Она сидела у окна,
И мягкий чудный лунный свет
Окрасил в бледные тона
Её прекрасный силуэт.
Струились пряди по плечам,
Скользили змейками на грудь.
И он подумал сгоряча:
Женюсь на ней когда – нибудь!
Он вспомнил всё до мелочей:
Изгибы линий, мягкость губ,
И жар её простых речей,
И за окном огромный дуб.
Сплетенье рук, слиянье тел,
Каскад каштановых волос,
И то, как он её хотел
До исступления, до слёз.
Признаний трепетных поток,
(Как он на ушко их шептал!)
Смешной над ухом завиток,
Что от дыханья трепетал.
Она смотрела на него
Глазами влажными, как ночь.
Слова пьянили, как вино:
-Люблю тебя. Роди мне дочь.
С утра он потерял покой:
То суетился, то скучал.
Потом, закрыв лицо рукой,
Сидел на стуле и молчал.
Жена ворчала, как всегда.
Ругала убежавший суп.
И он отметил, что года
Ей, постаревшей, не к лицу.
Как не идёт ей белый цвет
И пряди крашеных волос…
И целых двадцать восемь лет
Всё как - то было не всерьёз.
Вдруг он вскочил, схватил пальто,
Забыл про шапку и носки.
Все двадцать восемь лет – не то.
Все двадцать восемь зим – тоски.
Нашёл тот дом. У дома – дуб.
Взбежал по лестнице стрелой.
Унять бы дрожь с холодных губ,
И трусость гадкую – долой.
…Наверное она сейчас
Пьет чай и кутается в шаль.
И из её прекрасных глаз
Струится тихая печаль.
А, может, принялась вязать?
А может кружево плести?
Так много надо ей сказать,
А главное сказать – прости.
Открыла дверь. В глазах – вопрос.
Ей было снова двадцать лет.
Каскад каштановых волос…
Знакомый сердцу силуэт.
Над ухом – лёгкий завиток-
Как много лет назад – точь в точь…
- Вы не ошиблись?
- Нет, не мог. Вы Аня?
- Вера. Её дочь.
- А Аня?
- Мамы больше нет. Кто Вы?
Он повернулся вспять:
-Я шёл к ней двадцать восемь лет.
- Она ждала Вас…двадцать пять.
Как закружилась голова!
Как сердце ухнуло в груди!
И вспомнил он её слова
С мольбою: «Ты не уходи!»
Он сгорбился. Поплёлся прочь…
…Сплетенье рук…Слиянье тел…
…Люблю тебя... Роди мне дочь…
А он ведь вправду дочь хотел.
Как странно. Ани больше нет.
Заплакал. Бросил в тишину:
- Я буду много – много лет
Любить тебя. Тебя одну.
Юлия Вихарева
хочу жить в маленьком домике с садом и деревом, по которому будут карабкаться дети.
и каждый вечер хочу ложиться спать с одним и тем же мужчиной, и каждое утро просыпаться с ним же, до конца своих дней.
|
