Рондель

Спи, похититель искр: уже совсем стемнело.
Нет ни ночей, ни дней, сливаются года.
Спи в ожиданьи тех, чьи губы то и дело
Твердили: никогда! Твердили: навсегда!

Ты слышишь их шаги? Уходят кто куда.
Есть крылья у любви: вспорхнет и улетела.
Спи, похититель искр: уже совсем стемнело.

Ты слышишь голоса? Или журчит вода? Спи!
Иммортелей груз не тягостен для тела.
Глух подземелья мрак, и не придут сюда
Медведи верные с их дружбой неумелой...
Спи, похититель искр: уже совсем стемнело

Тристан Корбьер

Гипербола о крокодильском парикмахере и прогулочной трости

огни святого эльма потрескивают в бородах выкрестов
из своих высоких бобышек они достают шахтерские фонари
и плюхаются задницами в шахтерские лужи
он распевал шпинделевые кнедлики на дрейфующем льду
и так мелодично насвистывал их за углом
что в распутстве чугунная решетка соскользнула

четыре глаза специально в турне по скандинавии голубой ящик милловича
имел огромный успех
у гааремма угрюмо бредущего вдоль канала
благословеннейшей опушки чиж
присапожил столб каши
масляного мешка в оловянных перьях
во время страшной гонки по вертикальной стене

добрый папа топором
по головке стукнул
мама плакала потом
творог в прорубь ухнул
дети водят хоровод
до вечерней зорьки
папа взял с собой в поход
пушки с канонерки
в мармеладном пояске
до вечерней зорьки
обезьяньи волки
венские затаможенные вокабулы преисполнены ужасности
у не признающего стиль
обломился киль
севшие вечерить
не хотели верить
лишь бы воду мерить

Ганс Арп, Вальтер Зернер, Тристан Тцара, 1916 год

Мебель трескается по ночам.

Где-то каплет из водопровода.
От вседневного груза плечам
В эту пору дается свобода,
В эту пору даются вещам
Бессловесные душы людские,
И слепые,
немые,
глухие
Разбредаются по этажам.
В эту пору часы городские
Шлют секунды
туда
и сюда,
И плетутся хромые,
кривые,
Подымаются в лифте живые,
Неживые
и полуживые,
Ждут в потемках, где каплет вода,
Вынимают из сумок стаканы
И приплясывают, как цыганы,
За дверями стоят, как беда,
Сверла медленно вводят в затворы
И сейчас оборвут провода.
Но скорее они — кредиторы,
И пришли навсегда, навсегда,
И счета принесли.
Невозможно
Воду в ступе, не спавши, толочь,
Невозможно заснуть, — так тревожна
Для покоя нам данная ночь.

Арсений Тарковский

В поле не видно ни зги.

Кто-то зовет: "Помоги!"
Что я могу?
Сам я и беден и мал,
Сам я смертельно устал,
Как помогу?

Кто-то зовет в тишине:
"Брат мой, приблизься ко мне!
Легче вдвоем.
Если не сможем идти,
Вместе умрем на пути,
Вместе умрем!"

Федор Сологуб