Смерть утратит власть над вселенной.

Станут голые трупы плотью одной
С человеком ветра и закатной луной,
Оголятся их кости, претворясь в перегной,
Рядом с ними звезды затеплятся въявь,
К ним, безумным, вернется разум иной,
Утонувшие снова всплывут над волной;
Хоть любовников нет — сохранится любовь.
Смерть утратит власть над вселенной.

Смерть утратит власть над вселенной.
Они не умрут, прозябая на дне,
Под зыбью морей неисчетные дни;
Корчась на дыбе, на колесе,
Не струсят, хоть жилы ослабнут все.
Вера в их треснет руках пополам,
Носорожье зло их боднет на излом,
Но, расщепясь, уцелеют они.
Смерть утратит власть над вселенной.

Смерть утратит власть над вселенной.
Чайки в уши им больше кричать не должны,
Могут стихнуть отныне вопли волны,
И не надо цветку, что расцвел весной,
Подставлять свой венчик под дождь проливной.
Пусть безумны они и мертвы как бревно,
Но, гремя сквозь ромашки, их черепа
Рвутся к солнцу, пока не взорвалось оно.
Смерть утратит власть над вселенной.

Дилан Томас (Перевод Арк. Штейнберга)

Ты мне снишься под утро,

как ты, милая, снишься!..
Почему-то под дулами,
наведёнными снизу,
ты летишь Подмосковьем,
хороша до озноба,
вся твоя маскировка —
30 метров озона!
Твои миги сосчитаны
наведённым патроном,
30 метров озона —
вся броня и защита!
В том рассвете болотном,
где полёт безутешен,
но пахнуло полётом,
и — уже не удержишь.
Дай мне, Господи, крыльев
не для славы красивой —
чтобы только прикрыть её
от прицела трясины.
Пусть ещё погуляется
этой дуре рисковой,
хоть секунду — раскованно.
Только пусть не оглянется.
Пусть хоть ей будет счастье
в доме с умным сынишкой.
Наяву ли сейчас ты?
И когда же ты снишься?
От утра ли до вечера,
в шумном счастье заверчена,
до утра? поутру ли? —
за секунду до пули.

Андрей Вознесенский

В покинутой комнате

Цветники живых видений
Льёт орган в мое окно.
На шпалерах пляшут тени,
Сумасшедшее рядно.

Куст, охваченный пожаром,
Комариных жаждет туч.
Звон косы — в сверканье яром,
Песней жив старинный ключ.

Кто в лицо мне дышит нежно?
Нечет ласточек и чёт.
Золотой страной безбрежной
Лес бесшумно утечёт.

В цветниках — огонь видений,
Сумасшедшее рядно —
На шпалерах пляшут тени.
Кто глядит в моё окно?

Ладан пахнет грушей вялой,
Ночь на стёклах — тёмный гроб.
К белым звёздам запоздало
Уплывёт горячий лоб.

Георг Тракль

Художник

Хотел собрать он все слова и звуки
и жить в себе, пока они внутри
не сложатся в какую-то картину,
не скажут: это ты и есть — смотри!

И легкие виденья заставлял он
нести, бунтуя, незнакомый гнет
его тяжелой крови — в тесных стенах,
в пределах непосильных им забот.

И каждый день он замечал, что чахнет,
он сознавал в бессилии своем,
что каждый звук — тюремная решетка
и он повязан пагубным родством.

Когда ж, собравшись с силами, связал он
слова и звуки, мыслям форму дал,
когда они вздохнули облегченно,
он вышел из работы — и пропал.

Нерукотворное, его созданье,
освободясь от временных оков,
само влачило собственную ношу,
а мастер отошел — и был таков.

Поль ля Кур (Перевод О. Чухонцева)